Блазня Яге. — Самому-то мне с ними не справиться было, вот я и старался их отвадить, как мог…

— Подожди-ка. О ком речь, не пойму? — нахмурилась Яга.

— О браконьерах, — горестно выдохнул ее собеседник и, видя непонимающие лица вокруг, принялся за рассказ.

Во время нечастых отлучек Лешего жизнь Блазни, как правило, шла своим спокойным и размеренным ходом. Им давно были примечены основные тропы, которыми пользовались люди в своих посещениях леса. Как правило, пути эти вели к грибным или ягодным полянкам, и далеко в чащу не углублялись. Имелось также несколько проезжих дорог, которые вели краем леса торговые караваны и путешественников. Здесь требовалось только присмотреть, чтобы никто ненароком не заблудился. Сложнее было с охотниками, хотя и у тех были свои привычные угодья, дальше которых они обычно старались не заходить. Иногда, впрочем, и их требовалось отпугнуть — например, если в азарте погони незадачливый преследователь двигался прямиком в непролазный бурелом, или если непомерные аппетиты людей угрожали популяции животных.

В то ясное летнее утро Блазня, как всегда, совершал свой обход, не ожидая от него никаких сюрпризов. Внезапно он почуял присутствие людей в стороне от хоженых троп. Незаметно подобравшись поближе, помощник Лешего увидел двоих мужчин. Оба были ему незнакомы, оба плечисты и высоки, оба производили угрожающее впечатление. Слишком ловко они двигались, слишком бесшумно пробирались через лес и слишком много оружия было на них навешано. Блазня, порадовавшись своей незаметности, последовал за ними. Весь день страж выслеживал людей, а люди, в свою очередь, выслеживали кого-то еще. Определить, что они ищут, Блазне не удавалось, но все трое углублялись все дальше в чащу. Ближе к вечеру мужчины спугнули зайца, и один из них ловко подстрелил ушастого на бегу. Блазня поморщился, но стерпел — охотники приходили в лес за дичью, с этим приходилось мириться. Но двое не стали искать добычу в кустах, а поспешно отправились дальше. Скрипя зубами от бессильной злости, Блазня продолжил слежку. Когда солнце скрылось за деревьями, мужчины устроились на ночлег, не разводя огня. Оба были немногословны, однако преследователю удалось выяснить, что явились они в Тридесятый лес за каким-то редким и ценным животным. Проломав себе голову едва не до рассвета, Блазня сообразил последовать по направлению их пути. Оказавшись через несколько часов у покрытого полынью холма, страж леса содрогнулся. И действительно, редкие и ценные создания…

Много лет назад, когда кто-то из людей впервые увидел Жар-птиц и рассказал о прекрасных существах остальным, охота на них едва не приобрела массовый характер. Мало ли желающих заполучить чудо-птицу, сверкавшую и переливавшуюся, как слиток золота, горящую, словно живой огонь? Жар-птицу хотели правители, бояре, купцы. Простому люду необыкновенные создания тоже были в диковинку, хотелось если не изловить их, так хоть посмотреть. Охотники наводнили Тридесятый лес.

Очень скоро, однако, про чудесных созданий выяснилось множество неприятных подробностей. Во-первых, птицы были исключительно пугливы и недоверчивы, скрывались в самой непролазной чаще и на глаза не попадались. Во-вторых, при всем своем изяществе и красоте они могли за себя постоять — яркое оперение испуганных Жар-птиц хоть и не обжигало, но горело, словно солнце в ясный полдень, а от пронзительных воплей не спасали даже плотно завязанные уши. Несколько человек едва не потеряли зрение и слух, пытаясь настигнуть жертву. В конце концов, кто-то из охотников додумался подстрелить чудо-птицу, и тут же выяснилась еще одна деталь — ни один лекарь не смог вылечить раненую, и драгоценная добыча в конце концов испустила дух на руках у целителей, после чего оказалось, что мясо ее к пище совершенно непригодно. В сокровищнице царя оказалось искусно сработанное позолоченное чучело, но надежа жаждал пополнить свой зверинец. Стремясь угодить государю, охотники сменили тактику. Соорудив ловушку, они исхитрились-таки захватить одну из птиц, и доставили ее прямиком в покои царя-батюшки. Но их жертва, безусловно являясь усладой для зрения, столь немилосердно терзала слух владельца, что ловцам было категорически приказано вернуть ее обратно в стаю, чтоб, чего доброго, не надумала вернуться.

С той поры Жар-птиц оставили в покое, но оголтелая, хоть и недолгая, охота сделала свое дело — красавицы надолго покинули здешние места. Вернулись они лишь недавно, причем в местах дислокации стали весьма избирательны. Холм в глубине Тридесятого леса привлекал их горьким запахом полыни, к которой птицы почему-то были неравнодушны, и с конца прошлой весны стаю можно было увидеть именно на нем. Леший периодически рассыпал на холме загодя припасенные семена и сушеные ягоды, чтобы чудо-создания прижились в его лесу и больше не улетали. Нет, охотников к ним допускать нельзя, дядька за это уши оборвет. И вот Блазня начал бороться с непрошеными гостями в меру своих сил. Мужчины, на беду, оказались не из пугливых, и в стража полетели каленые стрелы и острые ножи, а потом — и немудреные присловья-заклинания, бытовавшие среди охотников. Хуже всего было то, что эти двое быстро сообразили использовать огонь, против которого Блазня, как и любая нечисть, был бессилен. Сбить их с пути и заманить подальше к краю леса удалось лишь после того, как страж додумался прикинуться их жертвой. Эта уловка работала довольно долго и оставалась эффективной — браконьеры послушно следовали за Блазней сквозь любой бурелом. Воодушевившись, страж увлек было их за собою в глухую чашу, подальше от заветного холма, но неожиданно для него самого они неделю назад оказались в непосредственной близости от бабкиной избушки. Яга только крякнула, поняв, какой неожиданный побочный эффект возымело ее заклинание, призванное оградить от непрошенных гостей. Блазня потерял своих преследователей из виду, а охотники, похоже, сумели как-то выбраться из леса и с тех пор пропали. Браконьеры оказались опытны и хитры, и, по-видимому, догадались, что кто-то их водит за нос. Им удалось исчезнуть из поля зрения Блазни, и все это время фальшивая Жар-птица впустую металась по лесу. Ее преследователи бесследно пропали.

— А меня ты зачем морочил?! — дослушав рассказ, возмутился царевич.

— А зачем ты за мной погнался? — парировал Блазня. — Я тебя вообще не трогал, а когда ты стал меня преследовать, рассудил так — кто за Жар-птицей охотится, тем у нас не рады.

Иван смущенно замолчал, а страж продолжил:

— Я и вреда-то никому не причинил. Только что теперь делать, не знаю… Чтобы от меня спрятаться, им самого немудреного оберега достаточно.

— Неудивительно, что зверье ничего мне не сообщило, — хмыкнула Яга. — Иллюзии на них не действуют, а к тебе они уже привыкли и ничего необычного в том не усмотрели. Теперь надо Лешего предупредить. От него оберег не